— Веня! Веня!

Мы с сыном обернулись. В нашу сторону изо всех сил бежала Татьяна Львовна, кровная бабушка Вени, и она же мать моего бывшего мужа. Увидев её, я выругалась себе под нос: вот она, та самая беда, которую накликала чёрная кошка, часом ранее перебежавшая перед нами дорогу.

— Веня! — Татьяна Львовна остановилась возле нас, широко улыбнулась и мерзким голосом начала делиться новостями: — Веня, а ты знаешь, что у тебя появилась сестрёнка? Не знаешь? Знай! Она такая маленькая, такая хорошенькая! Ты хочешь познакомиться с сестрёнкой? Твой папа очень рад, что у него родилась дочка! Я никогда его таким счастливым не видела!

Сын, который давно забыл, как выглядит его папа, недоумевающе хлопал глазами. Он, впрочем, и эту бабушку-то не особо помнит.

— Давай папе позвоним, я дам тебе телефон, и ты его поздравишь! — на одном дыхании выпалила Татьяна Львовна и начала рыться в сумке.

— На словах поздравления передайте, — попросила я и взяла сына за руку, — мы опаздываем, до свидания.

— Такая выписка красивая была! — кричала Татьяна Львовна нам вслед. — Рома жену и доченьку из роддома на лимузине забрал! Букеты из ста роз каждой подарил!

Когда мы отошли от Татьяны Львовны на приличное расстояние, сын спросил:

— А эта женщина о каком папе говорила? О Роме?

— Да, о Роме.

— Мне не нужна эта сестра! Я не хочу с ней знакомиться!

— Тебя никто не заставляет с ней знакомиться. Давай в кафе зайдём? — я перевела тему разговора, увидев кафе. — Ты пиццу какую будешь: гавайскую или пепперони?

Сын согласился на гавайскую, и мы зашли в кафе. За поеданием пиццы и выбором мороженого Веня, казалось, перестал думать о встрече с его бабкой. И хорошо. Странно, но если бы я позволила телефонному разговору между Веней и Ромой состояться, то это был бы первый телефонный разговор отца и сына.

Мы с Ромой расстались, когда Вене было два месяца. Развелись мы позже, это был подарок мне на первый день рождения сына. Первое время после расставания бывший муж иногда звонил, спрашивал, не одумалась ли я, но со временем эти звонки становились всё реже и реже. Когда я сама позвонила Роме, чтобы договориться по поводу развода, он даже не вспомнил, что у него есть сын.

Конечно, Рома в курсе, что на свете есть Веня. Бухгалтерия с алиментами не позволяют Роме об этом забыть.

Что должен сделать мужчина, чтобы жена его выгнала при наличии двухмесячного ребёнка? Я скажу: напиться, устроить скандал, что он не хотел ребёнка, и уронить малыша. Это был кошмар. Я сразу вызвала скорую помощь, Рома моментально куда-то сбежал, мы поехали на скорой в больницу. Слава Богу, всё обошлось, но мужа я выгнала.

Ребёнка он не хотел… Враньё! Я забеременела в двадцать лет, собралась на аборт, меня поддержали родители в плане аборта, а Рома на коленях ползал, просил, чтобы я родила. Татьяна Львовна от сына не отставала, обещала помощь и поддержку. Рома мне предложение сделал, чтобы его ребёнок родился и рос в полной семье.

Я, дура, уши развесила. Думала, у нас семья будет. Он мне уши прожужжал, что мечтал о нашей свадьбе и общем ребёнке. Все его слова были враньём. Одного не понимаю, зачем было врать? Зачем было заключать брак?

Татьяна Львовна самоустранилась сразу, как только я родила. Она высказала мне, что ей наплевать на меня и на внука. Её сын попросил сделать так, чтобы я не пошла на аборт, она сделала. В остальном как я ей раньше не нравилась, так и нравиться не начала, и всем было бы лучше, если бы ребёнок умер в утробе.

После родов началось Ромино нытьё. Рому раздражало, что ребёнок плачет. Рому раздражало, что используется так много подгузников, и что они дорогие. Рому раздражало всё, что было связано с ребёнком. Он себе не так отцовство представлял. Разочаровался.

Мы с двухмесячным Веней остались вдвоём, переехали из квартиры, которую мы с Ромой снимали в городе, к моим родителям в село. Оплата института, продукты, всё для ребёнка. Я получала пособие и алименты, училась, со стыдом принимала помощь родителей. Это была не жизнь, это был ад.

В институт я ездила в город, благо, что перевелась на заочку, на дорогу уходил час в одну сторону. А на соседней улице жила Татьяна Львовна, которая проходила мимо нас и делала вид, что нас не знает. Да-да, мы Ромой знакомы с детства, и начали встречаться ещё в школе. Вот чем это закончилось.

Вене почти десять лет, и я злюсь, что Рома настолько легко отделался, одними алиментами. А мне пришлось в корне изменить свою жизнь. Мне было тяжело, мне было непросто.

Жизнь с родителями была кошмаром: они постоянно напоминали, что мне надо было делать аборт, что я испортила себе жизнь. Они постоянно выражали надежду, что я усвоила урок, и не принесу в подоле второго ребёнка. Да, они помогали финансово, на морально давили меня изо дня в день. А он? Рома? Разве он страдал? Нет! Хотя ребёнка хотел именно он!

Сейчас у нас с сыном всё хорошо. Я почти вышла замуж, у меня есть жильё в городе, стабильная работа. Отношения с родителями далеки от совершенства, но мы все пытаемся забыть о прошлом. Они любят внука, жалеют, что говорили об аборте. Только слова уже давно сказаны, прошлого не вернуть, не изменить.

Тут эта встреча с Татьяной Львовной, когда мы с Веней приезжали в гости к родителям. Я сразу всё вспомнила, сразу будто заново всё это пережила. Я не могу перестать прокручивать в голове слова бывшей свекрови, мне больно и обидно.

Веня ни разу не услышал от отца поздравление с днём рождения. Не получил ни одного подарка. Зато новорожденную дочь Рома реально забрал из роддома на арендованном лимузине. И девочка, которая только-только родилась, получила от отца букет роз. Я понять не могу, чем мой сын хуже этой девочки в Ромином понимании? Почему так? Как можно выбросить из жизни одного ребёнка и так радоваться другому?

Не знаю, ждать ли уменьшения алиментов, скорее всего ждать. Будет ли уменьшение справедливым? Не думаю. Впрочем, о чём я? О справедливости? А она есть? Записано со слов Натальи.